Представлены образцы письменности X-XI вв. Кратко описаны главнейшие факты из истории славянской письменности. На основе какого южнославянского диалекта создали азбуку? Отличается ли чем-то глаголица от кириллицы? Кем были братья Константин и Мефодий? Что такое «ересь триязычников»? Что выдающегося в деятельности учеников Кирилла и Мефодия в Болгарии? Какова судьба славянской письменности в Моравии (в ХХ в. Чехии и Словакии)? Перечислены элементы языка кирилло-мефодиевских переводов, исторические и лингвистические (словарные и синтаксические) указания, свидетельствующие о славяно-болгарской основе языка старославянских переводов. Описана удивительная переводческая техника Константина и его учеников.
Старославянский язык — это язык славянских переводов греческих книг, — переводов, выполненных Константином и Мефодием и их учениками во второй половине IX в. До нас не дошли рукописи на этом языке, которые относились бы ко времени деятельности самых первых переводчиков. Древнейшие старославянские рукописи принадлежат X-XI вв. Одни из них писаны азбукой, называемой «глаголица», другие— «кириллицей». Старославянский язык называют также древнеболгарским и древнецерковнославянским, этот язык относится к южнославянским диалектам общего для славян праславянского языка; южнославянские диалекты сформировали впоследствии южнославянскую группу языков (сербский, болгарский до османского нашествия). Окончательная дивергенция общего праславянского языка завершилась к XII веку, как в своих исследованиях отмечает кн. Николай Трубецкой.
Элементы какой славянской языковой группы второй половины IX в. были положены в основу языка первых славянских переводов? Какой азбукой, глаголицей или кириллицей, пользовались первые славянские переводчики? Данные, на основании которых можно ответить на эти вопросы, извлекаются из указаний: 1) исторических, 2) лингвистических и 3) палеографических. Источниками служат произведения на славянском, греческом и латинском языках. Это — жития и исторические документы. Важно отметить, что в основу переводов был положен солунский диалект славянского языка (г. Салоники или Фессалоники). Первой до кириллицы была создана глаголическая азбука, её название происходит от общеславянского слова «глаголати». Первые моравские памятники писаны глаголицей, также поверх глаголических памятников вторым слоем на пергаменте писали кириллицей, но нет ни одного документа, где было бы наоборот, поэтому очевидно, что глаголица была первой азбукой. Ниже рассмотрено, по каким причинам её вынуждены были заменить кириллицей.
В 862 или 863 г. в Константинополь прибыло посольство от моравского князя Ростислава. Цель посольства, по сообщению жития Кирилла, заключалась в желании Ростислава получить проповедников, разговаривающих на славянском языке. По-видимому, это желание было вызвано тем, что Ростислав хотел парализовать деятельность латино-немецкого духовенства, распространявшего христианство в Моравии, — латинское духовенство было проводником влияния немецкого императора. Возможно полагать, что политическая цель посольства заключалась и в другом — в желании заключить союз с Византией в противоположность союзу Болгарии с государством Людовика Немецкого. Область государства Моравского граничила на западе с государством немецким, на юге, у Дуная, с княжеством Паннонским, а на востоке — с Болгарией (на севере и северо-западе границы Болгарии простирались до Днестра и Тиссы). В борьбе против моравского князя Людовик Немецкий хотел воспользоваться помощью болгарского князя Бориса. Папа Николай I, благословляя Людовика на войну с Моравией, получил в начале 864 г. сведения, что Людовик «намерен отправиться в Тулну и там укрепить мир с болгарским королём и заставить Ростислава волей или неволей подчиниться». Византия придавала огромное значение отношениям с Моравией, в которую входили области нынешней Словакии, — в областях реки Моравы и далее на восток к Грону, Ипелю и северной Тиссе. В зависимости от моравского княжества находились и края чехов и далее на северо-запад — некоторые племена славян, живших в бассейне средней Эльбы (Лабы).
Где была столица моравского государства? Точных указаний в документах об этом нет. Предполагают, что столицей мог быть Высокий Девин у Дуная, недалеко от Братиславы, или Нитра, или упоминаемый в средневековых памятниках от XIII в. Велеград у Угорского Градишта. Раскопки обнаружили недалеко от Угорского Градишта, в его предместье (Stare Mesto — «Старый Город»), следы крепости и многочисленного населения, которое вело оживлённую торговлю с Византией. Может быть, тут-то и была urbs antiqua Rastici («старый город Растица» — Ростислава), упоминаемая в фульдских анналах около 871 г.
Зелёным цветом обозначены земли древней Великоморавской державы.
Византия отправила в Моравию миссию, во главе которой были поставлены два брата, наполовину греки, наполовину славяне, Константин (в крещении Кирилл) и Мефодий. Руководящая роль в этой миссии принадлежала младшему брату, высокообразованному Константину-философу. Братья были уроженцы города Солуня (Фессалоники). Они хорошо знали язык славян, живших в самом городе и в окрестностях его. «Вы оба солуняне, а солуняне все говорят хорошо по-славянски» (жит. Меф.). Мефодий был некоторое время правителем какой-то славянской области (жит. Меф.) в Византии, — на юго-востоке в Македонии или в областях побережья Эгейского моря (прочие области Македонии и восточной части Балканского полуострова входили в состав болгарского государства).
Константин получил блестящее по тому времени образование. Как человек больших знаний, он был назначен хартофилаксом (библиотекарем) при патриаршей библиотеке. Но это занятие не соответствовало настроению Константина. Он предпочёл удалиться в уединенное место, «на узкое море» (жит. Конст.) — у Босфора. Спустя некоторое время он получил назначение, как бы мы сегодня описательно перевели со ст.-слав., дипломата-просветителя, несущего христианские знания (жит. Конст.), и отправился в Хазарию. По-видимому, хазарская миссия находилась в какой-то связи с походом русских на Константинополь в 860 г. В хазарской миссии обнаружились многосторонние способности Константина. По пути к хазаром, в Херсонесе, он находит евангелие и псалтырь, «рушкым писменем» писанные, и человека, знающего этот славянский диалект, — Константин быстро научился читать эти книги. «Рушкым писменем» называют зафиксированные письменно восточнославянские диалекты от общего праславянского языка, сформировавшие древнерусский язык; по-видимому, письменами были «черты и резы» (чёрточки и резцы/зарубки), упоминаемые в летописи Нестора. Константин изучает древнееврейский язык. Состязался он и с самарянином, жившим в Херсонесе, и самарянские книги, принесённые им, Константин за несколько дней выучился читать, «без порока» (жит. Конст.). Своё знание древнееврейской, в частности самаритянской, письменности Константин обнаружил вскоре после возвращения из хазарской миссии, прочтя в Константинополе загадочную самаритянскую надпись на одной древней чаше. С древнееврейской письменностью Константин мог познакомиться и раньше, в Олимпе (в Малой Азии). Там он мог узнать и письмо коптское. Очевидно, что у Константина был дар слова, лингвистический дар: он быстро понимал фонетическую и грамматическую структуру языка, с которым сталкивался, поэтому легко и быстро выучивал языки. 
По сообщению житий и Константина, и Мефодия, Константин ещё до отъезда в Моравию составил азбуку для славянского языка и приступил к переводам на этом языке: «сложи писмена и начѧ бесѣдоу писати еуаггельскоую» (жит. Конст.). В такой непродолжительный период времени, который оставался до отбытия в Моравию, едва ли можно было составить хорошо проработанную, логичную, цельную азбуку (буквы, отражающие фонемы солунского диалекта, идут последовательно, сами по себе формируя текст — библейскую историю пути человечества по пути Слова), хорошо и досконально правильно отражающую славянскую фонетическую систему. Константином досконально точно проработана система письма на основе всех мельчайших нюансов фонетики славянского языка! Это требовало глубочайшего, на уровне родного зания языка и значительной подготовительной работы! И выполнен перевод, приспособление славянского языка и его элементов к новой функции — к передаче книжного языка литургических текстов.
Ввиду всего этого можно полагать, что вопрос о славянской письменности для славян Византии и для соседней с нею Болгарии давно уже увлекал Константина, он жил этой идеей, в своих книжных занятиях он изучал фонетическую систему славянских говоров и прорабатывал систему отражения фонем на письме. Но не было повода для повсеместного введения славянской письменности. Моравская миссия стала таким поводом, ниспосланным благословением Божием для просвещения славян. Для моравской миссии Константин систематизировал и привёл в порядок свои изыскания, в кратчайшие сроки предоставил удивительный по фонетическому составу алфавит и первые переводы церковных книг. По справкам, какие он мог навести у членов моравского посольства, язык солунских славян был вполне доступен пониманию мораван. В IX в. дивергенция праславянского языка находится в срединной стадии (процесс дивергенции длится 600 лет), поэтому славянские диалекты вполне понятны людям на обширных славянских территориях, где уже сформировано множество различных государств (славяне Византии, Болгария, хорватские славяне, Моравия, русские княжества и т.д.).
Миссия отправилась в Моравию не позднее 864 г. Константин, Мефодий и несколько лиц, знавших славянский язык и помогавших братьям в деле славянской письменности, отправились вместе с другими членами миссии в Моравию. Первые годы пребывания в Моравии прошли в подготовке кадров славянских книжных людей и в изготовлении дальнейших славянских переводов с греческого. С первых же дней славянский язык в письменности и в церковном ритуале встречен был враждебным ропотом со стороны латинского духовенства в Моравии, утверждавшего латинский язык в письменности и ритуале. К Константину и Мефодию латинское духовенство относилось крайне враждебно. Впоследствии св. Мефодия латиняне арестовывали и заточали в темнице. Латинским духовенством была введена в народный оборот «ересь триязычников», утверждавшая, что «божественностью» обладают только ТРИ алфавита (латинский, греческий и древнееврейский), и никак не более трёх, ибо «троица и в языке», что обосновывалось надписью на кресте Христа на трёх языках, но при этом отбрасывался факт Пятидесятницы (когда апостолы заговорили на многих языках и вавилонское разделение стало единством языкового многообразия, богатством человечества).
По причине массового распространения ереси триязычников глаголическое письмо, блестяще разработанное Константином-философом, после его смерти в Риме, было заменено на «кириллическую» азбуку, получившую название в память о св. Кирилле. Дело в том, что глаголица по внешнему виду букв походит на «черты и резы», что очень отличает глаголические буквы от привычного в то время греческого и латинского письма. Резкое внешнее отличие, особенно в нетерпимом средневековье, вызывало неприятие у тёмных масс и подстёгивало распространение ереси триязычников. И хотя внешний вид букв глаголицы идеально соответствует фонетической системе славянского языка, и названия букв — религиозному значению, то есть буквы по форме отражают как бы содержание звуков, тем не менее, графемы глаголицы были видоизменены так, чтобы без нарушения кириллической фонетической системы сделать буквы более похожими на греческое письмо, тем самым снять эмоциональное неприятие непохожего алфавита, а значит, затушить распространение ереси триязычников. Это и было блестяще выполнено. Таким образом, кириллица — это точно та же самая фонетическая система общеславянского языка, отражённая в глаголице, но с немного видоизменёнными по греческому унциалу буквами.
Проработав более трёх лет в Моравии, Константин и Мефодий с группою своих учеников отправились в Рим, чтобы представить папе сведения о своём деле. Вместе с тем они надеялись получить поддержку папы — поддержку в их трудном положении среди враждебно относившегося к ним латинского духовенства. По пути из Моравии они на некоторое время остановились в Паннонии. Там их радушно принял князь Коцель и дал им около 50 учеников обучить славянским книгам (жит. Конст.). Далее путешественники направились в Венецию. Там у них были горячие споры с триязычниками. Еретики были посрамлены Константином-философом: «Как вам не стыдно принимать во внимание только три языка, а прочие народы и племена заставлять быть слепыми и глухими? Мы же знаем много народов, имеющих письмена... на своём языке. Ведь известны (в этом отношении) армяне, персы, авазги (абхазцы), иверы (грузины), сугдеи (аланы Сугдеи), готы (крымские готы), авары, турки, хозары, арабы, египтяне, сирийцы и многие другие».
В Риме папа Адриан II торжественно принял Константина и Мефодия. Обстоятельства сложились так, что папа в целях укрепления своего влияния в Моравии и Паннонии признал славянский язык в письменности и в литургии. Из Рима Константин не вернулся. Неожиданно заболев, он умер там в 869 г. в возрасте всего лишь 42 лет, хотя до Рима Константин не был замечен в болезненности, участвовал в долгих путешествиях и христианских миссиях без проблем для здоровья. Существует непроверенная версия, что Константина отравили затаившие обиду приверженцы ереси триязычников.
Перед смертью Константин принял монашество с именем Кирилл. После смерти дорогого брата Мефодий действовал некоторое время в Паннонии. В Моравии положение было смутное — война с немцами, перемены в княжестве: Ростислава сменил его племянник Святополк, признавший верховную власть Карломана. Затем Мефодий получил назначение епископом Паннонии. Скоро Мефодий попал в руки немецких епископов, которые заключили его в тюрьму в Баварии. Там он просидел больше двух лет, что сильно сказалось на его здоровье. В Моравии вспыхнуло восстание против франков. Святополк стал независимым правителем Моравии. Мефодий вернулся в Моравию. Но деятельность там славянских книжников проходила в крайне тяжёлых условиях. Святополк не был защитником славянской письменности. Приобрели большее значение латинники. Интриги, ложные доносы в Рим с обвинением Мефодия в «ереси», попытки реабилитировать в умах тёмного народа ересь триязычников, подложные письма — всё латиняни пускали в ход, чтобы скомпрометировать дело славянской письменности и восстановить своё господство над населением. В особенности мрачной фигурой является в это время интриган епископ Вихинг. В 885 г. св. Мефодий умер. После его смерти противники славянской письменности во главе с интриганом и фальсификатором Вихингом торжествовали. Они добились у папы Стефана V запрещения славянского языка в церковном ритуале. Ученики Мефодия были жестоко изгнаны из Моравии, а некоторые проданы в рабство. Изгнанники отправились одни на юг, к хорватам (поэтому там дольше других земель сохранилась глаголица), другие — на юго-восток, в Болгарию (где по историческим причинам стала господствовать кириллица).
Глаголическая азбука по Зографскому евангелию.
В особенности благоприятны условия для славянской письменности были в Болгарии. Из учеников Мефодия выдающимся писателем был св. Климент Охридский. Он действовал в Македонии и в юго-восточной Албании. Однако кириллица в то время не была популярной. Македония была областью, где было изготовлено много славянских рукописей, — поначалу изготовлено с сохранением книжных традиций в языке и в письме, как они установлены были в кирилло-мефодиевских оригиналах и их продолжениях под пером Климента и близких его учеников. Из Македонии идёт большинство тех глаголических рукописей XI в., которые объединяются в группу старославянских. Во время правления царя Симеона (893-927 гг.) государственный центр Болгарии Преслав становится и центром славянской книжности на востоке Болгарии. Преславские книжные люди как раз и популяризировали кириллицу вместо глаголицы. В Преславе было изготовлено много кириллических рукописей, списки с которых распространялись затем в среде восточных славян и среди сербов.
В Моравии славянская письменность после победы латинистов не совсем прекратилась. Кое-где она продолжалась и в X-XII вв. О письменности на славянском языке в этих краях свидетельствуют Киевские листки (X в.) и Пражские отрывки (конец XI или XII в.). На том же языке была составлена там легенда о Вячеславе и некоторые другие произведения. В конце XI в. в чешском Сазавском монастыре, где ютилась ещё славянская письменность, славянские книги были окончательно уничтожены приверженцами латинского языка или так испорчены, чтобы никоим образом нельзя было больше по ним читать. Так закончилась славянская письменность и православие для словаков и чехов.
Черты языка первых кирилло-мефодиевских переводов указывают на область славян болгарских. Это была область, находившаяся рядом с греческой. Связи с греческим населением обусловили появление греческих слов в языке славян этой области. Звуковой вид некоторых из слов греческого происхождения указывает, что они перешли в язык славян не из литературного греческого языка, а из речи народной греческой среды, например, слово «суббота» (заимствовано из иврита через греческий язык). В старославянском оригинале Остромирова евангелия находим народное (не книжное) заимствование из греческого языка: алоино (сделано из листьев алоэ). Первые славянские переводчики ввели в язык переводов некоторые греческие слова в том звуковом виде, в каком они применялись в живой речи славянской среды. Константин-философ справедливо полагал, что переводить нужно не на книжный, а на живой народный язык, потому что Христос учил людей на живом и понятном языке. Чрезмерного наличия греческих заимствований, искусственного введения не принятых в народе слов, не замечено в древних памятниках.
Кириллица по письму Остромирова евангелия.
Обратим внимание на значение глагола «пустити»: он имеет значение не только «пустить», «отпустить», но и «послать», «дать»: ѥгда напишетъ книгы и поуститъ къ мнѣ (когда напишет письмо и отправит мне), Супр. Рук. 77об. В значении «послать» знали этот глагол и семиградские болгары, вышедшие в ХIII в. из восточной Болгарии. В том же значении применяется этот глагол и в современных болгарских говорах. В говорах Солунского района до сих пор существует глагол «пусна» в значении «послать, отправить». Например: пуснала една робинка зема за десет пари халва — послала служанку взять на десять копеек халвы. Письменные памятники и история языка достоверно указывают, что в основе славянской письменности лежит фонетическая система солунских говоров южнославянского языка на границе Византии и Болгарии. Не подлежит сомнению, что элементы языка кирилло-мефодиевских переводов принадлежали языку славян, находившихся на юго-востоке Македонии и в других областях востока и юга полуострова, — славян болгарских. Поэтому Паннонская теория В. Копитаря (1780-1844 гг.) никем из серьёзных ученых сегодня не рассматривается.
Язык старославянских переводов нельзя отождествлять во всех отношениях с живой народной речью славянской массы Солунского района. В основу языка письменности положены были элементы языка городского и пригородного славянского населения, с которым имели общение греки города Солуня. Старославянские рукописи свидетельствуют о тонком языковом чутье первых славянских переводчиков, об их глубоком знании элементов греческого и славянского языков. «Утончённость», «ясность», «переводческое мастерство» характеризуют, по словам профессора Мюнхенского университета Е. Бернекера, славянские переводы Константина и его близких учеников. Хотя в отношении синтаксиса и отражалось иногда воздействие греческого оригинала, переводчики стремились передавать содержание оригинала конструкциями славянского языка. Осуществляя это стремление, Константин и Мефодий с учениками не останавливались перед отступлениями в синтаксическом, грамматическом и лексическом отношении от греческого оригинала. Например, следуя за содержанием текста, переводчик применял славянские формы двойственного числа в соответствии греческим формам множественного и единственного числа. Употребляются по-славянски формы сравнительной степени в таких случаях, в которых греческий текст представлял по древнееврейскому образцу положительную степень. В славянском языке не было членных форм (форм с артиклем). Поэтому в славянском переводе артиклевый элемент греческого имени или опускается, или заменяется причастием сый (причастие наст. вр. для глагола БЫТИ) или местоимением иже. Звательные формы сочетания существительного и прилагательного греческого текста передаются посредством сочетания звательной формы существительного с формой именительного прилагательного: учителю благий. Много отличий от греческого оригинала в отношении падежных форм представлено в славянских переводах: родительный падеж при глаголах бояться, плакаться и др., родительный падеж при отрицании и после сравнительной степени. Во многих случаях греческие конъюнктные (безударные) личные местоимения переведены самостоятельными, ударными, так, чтобы подчеркнуть высказываемое. В переводе многозначных греческих слов применяются такие славянские слова, которые максимально точно определяют содержание текста. Стремясь к более яркой передаче текста, переводчик не довольствуется одинаковостью греческого термина, а вводит иногда суффиксальные элементы уменьшительного значения при выражении соответствующего стилевого оттенка, то есть создаёт поэтичность текста. Всё это указывает на уникальное глубочайшее понимание Константином, Мефодием и учениками славянской фонетики и грамматики, а также стилистики и средств выразительности славянского языка. Переводчики не используют лёгкий путь транслитерированных заимствований из греческого, как сегодня делают переводчики с английского, но солунские братья переводят тексты средствами самого славянского языка, лишь в крайних случаях заимствуя те лексемы, которые уже вошли в живой народный язык и не имеют аналогов в славянском и не могут быть переведены методом калькирования, то есть поморфемного перевода. Кроме того, кирилло-мефодиевские переводы явно указывают на глубочайшее понимание Константина и Мефодия неразрывной связи между Логосом и человеческой словесностью, между языком и душой/сознанием. Данное понимание, по-видимому, Константин почерпнул не столько из Евангелия от Иоанна, сколько из знания древнееврейского письма самаритянского образца: самарянские книжники понимали, что Бог своим звучащим Словом (Бог сказал — с этого начинается Ветхий завет) сотворил мир, а потому звуки обладают силой смысла, фонетическая система языка отражает базовые семена мироздания. Сегодня знание универсальных значений звуков утрачено, самой малой значимой единицей языка считается не фонема, но морфема.
Греческий унциал стал источником для графем кириллического письма. Глаголица отличалась по внешнему виду от привычной письменности средневековья и у триязычников вызывала агрессивное неприятие. Преобразование букв глаголицы в более похожие на греческие без нарушения самой славянской фонетической системы привело к тому, что внешне буквы были похожи, не зная славянского языка, не зная грамоты, неизвестно было, на каком языке текст. Тем самым ересь триязычия таким хитрым способом потушили, а славянское письмо сохранили.
В лингвистике нет одного установившегося названия по отношению к языку кирилло-мефодиевских переводов. Одни из лингвистов называют этот язык древнецерковнославянским. Но такое название недостаточно определённо: церковнославянская письменность велась у разных славянских народов и позднее. Некоторые пользуются термином «древнеболгарский». Этот термин ближе определяет элементы языка кирилло-мефодиевских переводов, указывая на их связь с языком славян, которые позже стали известны под именем «болгары». Но этим термином надлежит пользоваться в том случае, если дело касается лишь одного из периодов истории языка славян болгарских по сравнению с периодами последующими: язык кирилло-мефодиевских переводов в своём звуковом составе, в своих формах представляет данные для суждения о языке болгарских славян во второй половине IX в. Термин «древнеболгарский» неудовлетворителен по отношению к языку болгарских славян после XII века. Кроме того, сам народ именовался иначе. В IX веке на востоке полуострова болгары представляли собою не славян, а тюрков. Только несколько позднее утвердилось за славянами болгарского государства имя «болгары». Но и позднее, как и в IX в., славянское население Болгарии всё ещё часто называлось «словенами», когда требовалось подчеркнуть отличие от тюрков. Такое название держалось за ними и в Болгария, и за пределами её — в Греции, в Албании. Исторические документы называют язык кирилло-мефодиевских переводов «словенским». Наиболее удобным поэтому выглядит именование «старославянский язык».
Значение изучения старославянского языка весьма важно в системе славянского языкознания. Во второй половине IX в., когда происходила фиксация элементов языка солунских славян в письменности, славянские языковые группы были ещё мало дифференцированы: в своей основе они представляли одинаковые черты в звуках, в формах, в лексике. Дивергенция общеславянского языка ещё не была завершена, она завершилась лишь к XII веку, а утвердилась только к XIV веку. Черты различия в IX веке были, т.к. дивергенция уже происходила, это длительный процесс, но различий было немного, славяне на обширных территориях в целом понимали диалекты друг друга. Поэтому-то так велико значение показаний старославянского языка как документального источника для исторического изучения славянских языков. И в другом отношении важно изучение старославянского языка для истории отдельных славянских языков. Рукописи на старославянском языке распространялись в разных славянских областях — не только в Моравии, в Паннонии, но и в Болгарии, у сербов и хорватов, у восточных славян. Книжные люди усваивали тип этого языка, как языка литературного. Некоторые черты его вносились в письменные литературные языки славян: чешский, сербский, хорватский и русский. В древнерусском языке слова с чертами старославянского широко распространялись в народной среде. В современном русском языке даже после губительного советского периода, когда церковнославянизмы искоренялись и заменялись на революционные и идеологические англицизмы, всё ещё сохраняется в лексическом составе 60% слов с библейским и евангельским значением (пост, сообщество, вера, друг, община, призвание, смирение, мир, творчество и т.д.), хотя процесс замены этих слов, уничтожения их семантики продолжается средствами СМИ и рекламного, делового, банковского сообществ (См. подробнее Офисный жаргон и его перевод и Как меняли русский язык на советский).
Одни из сохранившихся памятников старославянского языка писаны глаголицей, другие — кириллицей. В отношении памятников, писанных глаголицей, отметим следующее. Один из них, Киевские листки, представляет наиболее древние начертания букв глаголицы. Этот документ открывает нам, с каким невероятным художественным вкусом и точно в соответствии с церковными смыслами создавались буквы глаголицы Константином-философом. В разных глаголических рукописях встречаются начертания и в переходном виде к кириллице (в Зографском, Мариинском, Ассеманиевом кодексах, в Синайском требнике, в Македонском листке). В числе памятников кириллических есть один с датой 993 г. (6501-5508), то есть конец X века; это надпись на намогильном камне, сделанная по распоряжению западноболгарского царя Самуила. Прочие памятники, писанные кириллицей, относятся к XI в. Их писцы были не из Македонии, а из восточной Болгарии. Языковые элементы кириллических памятников заключают в себе меньше архаических слоев языка предшествующих оригиналов по сравнению с памятниками глаголическими.
Источник кириллицы ясен — это греческое унциальное письмо торжественных книг. Греческий унциал имел неодинаковый вид на протяжении VII-X вв. Более ранний унциал с кругами и квадратами, с прямо стоящими буквами заменился в VII-IX вв. унциалом, несколько наклонённым вправо, с овалами и прямоугольниками. В X в. буквы опять стали прямыми. Но остроконечность, овальность и прямоугольная форма их удерживаются. Вот этого-то вида унциал X в. и положен в основу кириллицы — тех букв её, которые взяты из греческого письма. Некоторые буквы кириллицы сохранены из глаголицы. Но и глаголица была вдохновлена начертаниями греческого письма, точнее, греческого минускула.
В 80-х годах XIX в. английский палеограф И. Тэйлор (Isaak Taylor) попытался для всей глаголической азбуки определить источник — греческое минускульное письмо. Эти попытки представлены в его статье «Ueber den Ursprung der glagolitischen Alphabet* («Archiv fur slavische Philologie», т. V) и во 2-м томе его труда об алфавитах («The Alphabet», II, 201-207, London, 1883). Мысль Тэйлора о греческом источнике глаголицы принята была профессором Казанского университета Д. Ф. Беляевым («История алфавита и новое мнение о происхождении глаголицы», Казань, 1886) и проф. И. В. Ягичем. Последним в особенности много сделано по изучению глаголического письма. См. его фундаментальный труд «Глаголическое письмо» («Энциклопедия славянской филологии», вып. 3. Графика у славян, Пб. 1911 г.). Беляев и Ягич во всех знаках глаголицы видели греческий источник — буквы минускульного письма и их комбинацию (лигатуры). См. выше таблицы, представленные из книги Ягича. Несомненно, основным источником глаголицы были греческие минускулы. Но в объяснения Тэйлора, Беляева и Ягича следует внести поправки: в глаголице отразились элементы и негреческого письма, некоторые буквы с видоизменениями взяты из древнееврейского письма, главным образом в его самаритянской разновидности, а также использовано было коптское письмо.
Из самаритянского источника взята буква «tsade» — Ц, буква «шин» — Ш, буква для открытого «э» с палатализацией предшествующего согласного звука, буква «коф» — глубоковелярный К, буква «йод» — это что-то среднее между г/х и г/й. Буква И из древнееврейского «alin» — такой же треугольник с хвостом внизу. В глаголице сходны написания И и Е. Это сходство не случайно: в нём отразилось воздействие самаритянской азбуки, в которой «самех» («samech») и «alin» находились рядом и имели похожие начертания. Из коптского источника взята буква «шей» — Щ и буква «джанджа» — Ж, буква «хей» — Х, а также глаголические начертания для букв ѣ и Ѩ.
